Как найти свой настоящий дом.

Жутко гудит голова. Я хочу подняться с земли, но дрожащие руки отчаянно сопротивляются моим желаниям.
Очень жарко, я лежу прямо под палящим солнцем. Прикрыв лицо рукой, пытаюсь понять, где же я нахожусь. Ответ «на земле, под солнцем» меня не устраивает, так что я еще подумаю над этим вопросом позже. Где-то справа раздается громкое кряхтение, и незнакомый голос спрашивает меня шепотом:
- Ты кто?
Я, конечно, не дурак, но почему-то ответить на этот коварный вопрос не могу. Ну что же, я буду игнорировать этот вопрос, к тому же у меня появились силы, чтобы встать – хоть что-то приятное за сегодняшний день. Оглядываюсь – небольшая, усыпанная листьями и цветами, полянка посреди березовой рощицы. Вокруг меня лежат люди. Слишком худая и какая-то потрепанная девушка с длинными волосами все еще находится без сознания, смешной сухонький дед с короткой бородой пытается надеть на себя огромную черную остроконечную шляпу, прямо рядом со мной находится слишком большая голова без тела, которая беспокойно озирается вокруг. В стороне, около кустиков, высокий широкоплечий парень в национальной украинской рубахе сооружает что-то из веточек. Здоровенная непонятная фигура, замотанная в черный балахон, просто стояла посреди поляны и таращилась на нас. Веселая компания, в общем.
- Вы все кто, окаянные? – крестясь, спрашивает нас дед.
Никто ему не отвечает; похоже, никто тоже ничего не помнит. Мы бы и стояли так целую вечность, но тут случается необыкновенное чудо – небеса разверзаются и мы видим прекрасный лик Александра Сергеевича Пушкина.
- Ну что, как дела, дорогие мои? – Пушкин нежно нам улыбается, но в него уже летит метко запущенный камень.
- Ты что сделал, маньяк? – кричит растрепанная девушка, которая только что очнулась.
- Вы еще ничего не знаете, а уже кричите. Эх, вы… Я же защищаю вас, неблагодарные! В ваших родных сказках вас недооценивают и обижают. И вообще, вас никто там не любит! Поэтому я, как почти что ваш отец, поместил вас сюда, в Лукоморье. Я хочу, чтобы вы стали счастливее.
- А что, если нам здесь не нравится? Это же что-то вроде рабства или удержания в плену, – хлопает своими большими глазами Голова.
- Ну, тогда мы можем подать на него в суд за насильственное заточение, - объясняю я. – Большую денежную компенсацию получить можно.
- Насильственное? Единственное, что вас тут удерживает – это вы сами. Поймите, кто вы, и тогда катитесь на все четыре стороны, – обижается Александр Сергеевич и немедленно исчезает.
Мы стоим в недоумении, и тут несмело раздается тихий голос парня, стоящего у кустиков:
- А вы вообще знаете, кто это такой сейчас был?
Что же, приключение обещает быть интересным.
- Сначала нужно выбраться из леса… Вряд ли среди нас есть лесные твари, так ведь? – Голова заинтересованно окидывает нас взглядом.
- А куда тогда нам идти? – морщится дед с бородкой.
Все молчат, и только парень, все еще стоящий у этих кустиков, радостно предлагает:
- Ну… Это… Вы пока в отключке лежали, я тут все осмотрел. В версте отсюда есть большая деревня. Хорошая такая деревня! Там людей много, все очень добрые. Они нам помочь могут.
Мы с Головой переглядываемся, и негласно решаем быть общими лидерами. Голова громко заявляет:
- Так, все встаем в пары, чтобы не потеряться. Я с этим усатым пойду впереди. Шагом марш!
Хм, наверное, усатый – это я. Ну ладно, усатый – так усатый. Дедушка идет рядом с широкоплечим парнем, а сзади них плетутся фигура в балахоне и эта странная худющая девушка.
Через час мы уже видим первые домики. Людей, действительно, много - мужчины работают в поле или на огороде, женщины ходят туда-сюда с ведрами и стирают одежду в речке. Мимо нас постоянно проходят коровы и козы, которых почему-то никто не пасет. Многие с нами здороваются. Все бы хорошо, конечно, но мы так и не поняли, кто мы есть на самом деле. Я обращаюсь к дедушке, который все-таки сумел надеть слишком большую для своей головы шляпу:
- Прости, старик, а ты чего так странно одет? Какой-то балахон в сеточку, эта большая черная шляпа… Ты, может быть, злой волшебник?
- Может, Черномор из «Руслана и Людмилы»? – задумчиво предполагает длинноволосая девушка, а Голова от этого слегка вздрагивает.
- Думаешь? Не знаю даже… Лично я думаю, что я…
- Стоять, ирод! Стоять! – раздается невероятно громкий вопль, и к нашему деду яростно подбегает какая-то жуткая старуха, держащая в руках неотесанное бревно. – Ты же обещал мне выпилить новое корыто! Я тут бревно нашла даже! А ты что? Сказал, что в город за инструментами пойдешь… А сам-то, сам-то! По селу ходишь, да меня позоришь!
Бедный дед молчит и смотрит в землю, а старуха резво хватает его за руку и волочит в избу. Дверь за ними громко захлопывается, и Голова произносит:
- Быстро же, однако… Ну, думаю, одна загадка решена. Это из «Золотой рыбки». Жалко старче. Идем, дальше, ребята?
- Это было даже слишком просто, - отвечаю я. – Он ведь был замотан в сети… Разве что, саму Золотую рыбку в руках не нес.
Мы идем дальше. Эта жуткая фигура в черном балахоне о чем-то тихо перешептывается с потрепанной девушкой, парень в рубахе, напевая какую-то незатейливую песню, собирает крупные ромашки, растущие около дороги. Солнце уже печет не так сильно, и идти от этого стало легче. Вокруг нас летают бабочки, где-то раздаются песни птиц, которые смешиваются с отдаленным гулом деревни. Я довольно вздыхаю, а Голова поворачивается к девушке:
- А ты-то откуда, красавица? – услышав этот безобидный вопрос, красавица бледнеет, отводит глаза и теребит в руках прядку своих волос, из которых торчат мелкие белые перышки.
- А почему у тебя перья в волосах? – спрашиваю я, и она бледнеет еще больше. И, кажется, покрывается красными точками. Смешная девушка.
- А давайте спросим у попа – он очень умный, и он всегда все знает, - предлагает парень. – Тут церковь близко совсем.
Мы оглядываемся, и действительно видим вдалеке большую церковь с тремя куполами, а еще чуть дальше – стоящего в окружении толпы женщин попа. Интересно, откуда наш парень его знает… Но тут он подбегает к священнику и зычно его спрашивает:
- Отец Семен, а вы не знаете вот эту вот нашу знакомую, - и показывает пальцем на девушку, которая с каждой секундой все больше становилась похожей на лист бумаги в красивых красных крапинках.
- Что? – не понимает священник. Он поворачивается к ней, оглядывает сверху донизу, и глаза его сужаются от злости и ярости. – Ах ты, ведьма, ты еще и на глаза мне смеешь показываться!
Наша красавица взвизгивает и несется прочь, а поп – за ней, уронив свое кадило.
- Хорошего денька, отец Семен! – кричит парень им вдогонку.
- Извините? – ничего не понимает Голова. – Что это только что было?
- Так вы что, не знаете? – отзывается какая-то женщина из толпы. – Это же ведьма. Она в лебедя превращаться могла, и порчу на всех наводила. А худющей такой была, чтобы на метле летать! – толпа неодобрительно загудела.
- Ну, здесь все понятно. Это же Царевна-Лебедь из «Сказки о царе Салтане». Хорошая сказка, - улыбается Голова, и все, кроме фигуры в черном балахоне, с ним соглашаются.
- Куда пойдем теперь? Разгадывать головоломки – это, конечно, хорошо. Но я устал и есть хочу, - грустно говорит парень в рубахе. – Тут недалеко есть трактир; а у меня как раз есть деньги.
У меня очень вовремя урчит в животе, и мы все решаем идти в трактир. Фигура же в балахоне лишь молчит и просто направляется за нами.
Когда мы доходим до трактира, наступает вечер. В трактире играет музыка, какие-то мужички играют в непонятную настольную игру. Все весело приветствуют нашего парня. Пахнет хлебом и супом – что может быть лучше? Нам приносят еду, и, съев ее, я задаю давно мучающий меня вопрос:
- Слушай, а почему ты всех тут знаешь?
- Ага, и с тобой все здороваются, – добавляет Голова.
- Ты что, действительно так и не понял, кто ты?
- А что, тот кудрявый человек в небесах хотел, чтобы мы вспомнили себя? – изумляется паренек. – Так я Балда. Я тут уже семнадцать лет живу. Раньше на попа работал, а сейчас на вольном промысле. Я, значит, свободен? Ну ладно тогда, мне уже пора. Там игра на щелбаны идет, я в ней всегда выигрываю. Хотите присоединиться?
- Нет, спасибо! – хором отвечаем мы с Головой. – Нам уже пора!
- Ну вот, а я к вам уже привык, - парень пожимает плечами и уходит.
В недоумении мы выходим из трактира.
- Он что, всерьез не понял задания?
- Ага. Если бы я не узнал, что он Балда, я бы подумал, что он Иван-дурак, - усмехается Голова. – Он помнил себя с самого начала.
- Куда пойдем дальше? Скоро ночь, а местность мы не знаем.
- Пойдем туда, откуда пришли – в лес. Вдруг Пушкин нам поесть даст или что-то еще. К тому же, я там свой шлем забыл, - отвечает Голова.
Я хочу согласиться с ним, но тут вспоминаю, что у нас осталась одна неприкаянная персона, о которой мы вообще ничего не знали.
- Эй, фигура в балахоне. А ты-то кто? – фигура молчит.
- Ты неправильно делаешь, усатый. Почему Александр Сергеевич сюда нас привел?
- Почему?
- Потому что мы в своих сказках счастливы не были. Вот в каких его работах есть огромный злодей с несчастной судьбой?
- «Аленький цветочек»?
- Это даже не Пушкин. Пораскинь мозгами!
- Царь Дадон?
- Нет! Ты не прав. Вот я знаю, кто это! Ты, темная фигура, – Пугачёв из «Капитанской дочки»!
Хоть это и звучало разумно, ничего не произошло. Обидно осознавать, что, несмотря на все наши с Головой старания, фигура все еще стоит перед нами, ничего не говоря. Да кем она себя возомнила? Разозлившись, я просто подбегаю к фигуре и срываю с нее балахон. И что же под ним? Три красивые девушки с косами, одетые в сарафаны и кокошники.
- Это вообще кто? – шепчу я.
Три девушки начинают плакать и верещать:
- Мы просто друг друга очень любим!
- У нас, между прочим, планы есть!
- А в этой дурацкой сказке одну из нас предает муж, другая становится ткачихой, а третья – поварихой.
- Ну что это за жизнь?
Я хотел было утешить бедных девушек, но тут раздается визг и мимо нас пробегает Царевна-Лебедь. Быстро хватая трех сестриц, она убегает куда-то вдаль. За ними бежит вопящий отец Семен:
- Врешь, не уйдешь! А ну, стой! Не дам жизни ведьме!
Вскоре даже отца Семена становится не слышно.
- Так это же были три сестрицы у окна! Из той же сказки, что и наша девушка!
- Ну да, судьба у них незавидная. Но одна из них становится царицей – здорово же?
Я соглашаюсь, и мы вдвоем идем в лес за шлемом Головы. Начинает смеркаться, становится прохладнее. Мы проходим мимо военного лагеря, и я слышу, что бедняга-Голова грустно вздыхает. Я не могу не спросить:
- Ты ведь тоже помнишь, откуда ты?
- Помню… Но я не хочу возвращаться в свою сказку. Не всегда дома лучше, чем на чужбине. В конце концов, мне и тут, с тобой очень хорошо. Можно я останусь, пока ты не ушел? – Голова чуть не плачет.
- Конечно можно, - я пытаюсь быть убедительнее. – В принципе, ты можешь не возвращаться в свою сказку. Будешь жить у старика со старухой, а работать будешь в поле. Или пастухом станешь.
- Вместе с Балдой, - кивает мне Голова. – Смотри, вот и наша полянка.
Я поднимаю его шлем и надеваю его покрепче – чтобы в следующий раз не упал. Сажусь прямо на влажную землю:
- Хороший день был. Правда?
- Согласен. Но прощаться-то нужно… Давай, говори, кто ты, - Голова спокойно смотрит на меня.
Я бы ответил, но я, в отличие от остальных, действительно не помню, кто я есть на самом деле. Мяукнув от недовольства, я замахал хвостом.
- Ты умный. Может, ты ученый? – задумывается Голова.
- Ну не знаю… Может, и ученый. Да и какая разница? Я тоже хочу тут остаться, с тобой.
- А жить где будешь?
- Да вон на том большом дубе. Красивый он, могучий. Буду людям петь да интересные истории рассказывать. Правильно?
- Правильно! Идем, я тебя провожу, усатый, - смеется Голова. – Только об золотую цепь не споткнись.
По пути мы видим старика и старуху, стирающих вместе в новом красивом корыте. Счастливый Балда, раздавший всем в трактире щелбаны, сидит у них на крылечке и настраивает балайку. А в соседней избе – поп вместе с попадьей, Царевной-Лебедью и тремя сестрами пьет чай.
- Это что получается? Получается, что все в результате стали счастливее? – спрашиваю я.
- Получается так…
Вдвоем мы идем к большому дубу. Может быть, вот он, дом? Не там, где ты должен быть, а с тем, с кем ты должен быть? Я обнимаю одной лапой своего нового друга - Голову, и понимаю, что я все-таки нашел свой дом.
Пушкин лишь радостно улыбался с небес.