Книжный вор

Маркус Зузак – тридцатилетний австралиец, выросший на неправдоподобно страшных рассказах родителей, эмигрантов из Австрии и Германии. Главная героиня его романа, Лизель Мемингер, девочка, чудом уцелевшая в разгромленном с воздуха немецком городке в августе 1943 года. Историю жизни Лизель по воле автора рассказывает сама Смерть, ни меньше, ни больше.

Усыпанный всевозможными премиями роман Зузака дошел до русскоязычного читателя в покалеченном виде. Западная критика, заботливо собранная издателями «Книжного вора» на отдельном развороте, наперебой восторгается его поэтичностью. В переводе Николая Мезина метафоры, сравнения и эпитеты будто бы разбросало взрывной волной, выражения, очевидно сильные в оригинале, лежат на страницах безжизненным набором слов вроде «меня обуревают люди». Ближе к концу растущее сюжетное напряжение вытесняет потерянную при переводе поэзию и другие украшающие текст фигуры. Остается только ожидание конца, который невозмутимый рассказчик анонсирует почти сразу, но который не становится от своей предсказуемости менее страшным.

В «Книжном воре» нет радости победы. Его героям, немцам, чуждым идей и преступлений нацизма, достается только поражение, страшный Сталинград и бомбардировки союзников. Рассказывая о Второй мировой, Смерть отказывается от слов «судьба», «случай» и почти не упоминает о боге. В ответ на вопрос «кто виноват», она советует читателю обратиться к зеркалу. В гибели маленького городка повинен не злой рок, а реющие во тьме бомбардировщики. Смерть в «Книжном воре» - усталый чернорабочий, разбирающий груды человеческих тел, обезображенных человеческими же руками.

Тем ценнее для мрачного рассказчика оказывается история выжившей немецкой девочки, которая оплакивала умершего брата, дралась, воровала книги и яблоки, училась читать по справочнику могильщика и вместе с приемными родителями прятала в своем подвале еврея. Как это все может существовать вместе - тревожит Смерть и не укладывается в ее голове; происходит это потому, что именно боль, страдания, счастье, самопожертвование, подлость и доброта, собранные все вместе, становятся жизнью, - ее полной противоположностью. Как ни парадоксально, «Книжный вор» - жизнеутверждающая книга, и записки Лизель Мемингер, подобранные Смертью на развалинах ее сгоревшего дома, больше говорят о любви, чем об ужасе.